Виктор Боярский: среди полярников плохих людей нет

Почетный полярник России Виктор Боярский о памятнике полярникам на Васильевском острове, работе директором Музея Арктики и Антарктики и своих книгах.

Виктор Боярский. Фото: Arctic.ru_

***

Памятник полярникам, возведенный больше года назад на Васильевском острове, поистине феноменальное достижение. Я хорошо знаю, чего стоило Клубу полярников и лично его президенту Игорю Бутвине добиться того, чтобы монумент в конце концов появился. Еще будучи директором Музея Арктики и Антарктики, я ходил с Игорем на обсуждение идеи памятника в различные городские структуры, в администрацию Петербурга…

За год с лишним, с момента установки памятник стал неотъемлемым элементом этой части Васильевского острова. Там всегда лежат цветы. Памятник пришелся по душе жителям, особенно детям, которым, по-моему, очень нравятся собаки. Образ оказался точным, идея прекрасна, воплощение – в высшей степени удачно.

Открытие памятника полярникам 9.09.2018

Что очень отрадно – за этот год никому не пришло в голову нарисовать что-то на памятнике, написать на нем что-то, что у нас. Как известно, бывает нередко, особенно с памятниками, установленными недавно.

***

Здесь, на материке, на большой земле, как это часто называют, существуют какие-то рамки, ограничения, а в Арктике и Антарктике человеку фактически предоставлена полная свобода, которой он пользуется в меру своего развития и своих понятий о том, что такое хорошо и что такое плохо.

В полярных широтах люди фильтруются, случайные люди там не задерживаются, те, кто плохо себя ведет, в следующий раз в экспедицию не попадут. Плохих людей в Арктике и Антарктике нет, получается такое братство, некая общность людей.

Люди не меняются от того, что переезжают работать на полюс. Если в человеке заложены лучшие черты, то он останется хорошим человеком и в Арктике, и Антарктике. В условиях изоляции, отсутствия ресурсов, возможностей кому-то придти тебе на помощь многократно возрастает цена поступка. В экстремальной обстановке рассчитывать по большому счету можно только на себя, это честная позиция, и если ты ведешь себя неподобающим образом, ты становишься слабым звеном всего коллектива. Таким образом, помимо требований к человеческим качествам, возрастают требования и к профессионализму.

***

Книги мои представляют собою обработанные дневники моих экспедиций. Кино я не снимаю, и таким образом дневники позволяют в максимально подробной и вместе с тем компактной форме изложить свои впечатления, поделиться тем, где я был и что я видел. Пишу я, потому что зафиксированные на бумаге события позволяют увековечить их, оставив след в истории – не всем же так везет – оказаться в подобных экспедициях. У меня вышло уже шесть книг, с каждой из них у меня многое связано, но больше всего я ценю три: «Гренландский меридиан», «Сотворение Элсмира» и «Семь месяцев бесконечности», посвященные, соответственно, Гренландии, Арктике и Антарктике. Эти три тома образуют своеобразную трилогию «От Полюса до Полюса».

В книге “ NWT” или «Три путешествия по канадской Арктике» помещен большой материал по исследованиям канадской Арктики, который собирала моя коллега, и на мой взгляд, это придает книге дополнительную ценность. В «Гренландском меридиане» аналогичная вставка есть про исследования Гренландии.

Надо сказать, что Гренландия от Антарктики вообще почти не отличается. А вот Арктика – это совсем другой мир, абсолютно.

В книгах этих описаны экспедиции, которые сильно отличаются от научных. В научных экспедициях ты живешь в относительно комфортных условиях, передвигаешься , как правило, на тягачах, самолетах или вертолетах А когда путешествуешь на лыжах или на собаках, ты практически постоянно один на один с непредсказуемой полярной погодой, это дает более объективное понимание того, через что прошли твои героические предшественники. Природа, несмотря на все климатические изменения, в Арктике и Антарктике осталась той же, что и десятилетия и столетия назад, в Арктике даже стало ветренее, чем прежде.

С другой стороны, для путешественников многое изменилось по сравнению с тем, что было в Арктике и Антарктике сто лет назад. И с провиантом легче, и со связью. Главное, пожалуй, отличие – ты сегодня не чувствуешь себя полностью оторванным от людей, от большого мира. А тогда никакой связи не было, нередко оказывалось, что путешествие — это билет в одну сторону, а у современных путешественников всегда есть вполне обоснованная надежда: случись что – придут и спасут.

***

Приятно, что государство вновь наращивает свое присутствие в Арктике и Антарктике, хотя справедливости ради стоит сказать, что из Антарктики мы совсем уж не уходили, там не было таких перемен, как допустим в Арктике, когда многое просто рухнуло. В Антарктиде мы свое присутствие сократили до минимума, но всё же совсем не ушли, в отличие от Арктики, где фактически все было просто брошено.

Если говорить о советском периоде, то тогда слова и декларации с делом не расходились. Арктика в советское время фактически стала нашим всем: достаточно вспомнить работу на трассе Северного Морского пути. В постсоветское время отрасль была фактически в загоне, произносилось довольно много деклараций, делалось много заявлений, но только в 2012 года пошли реальные действия. Министерство обороны начало восстанавливать утраченные позиции, другие ведомства также вспомнили об Арктике. Не скажу что это везде заметно, но на Ямале, скажем, где построен завод по сжижению газа, — красота. Когда присутствие в регионе продиктовано экономическими, коммерческими резонами, всё работает здорово. Так, заметно оживление по трассе Северного Морского пути, строятся новые ледоколы.

***

В Музее Арктики и Антарктики я оказался практически на исходе своей научной карьеры. До этого я 15 лет трудился в Арктическом и Антарктическом НИИ в радиофизической лаборатории Отдела физики льда и океана . Лаборатория, занималась радиоэлектронным методами исследования льдов Арктики и Антарктиды. Исследования эти имели прямое прикладное значение, а для меня это было привлекательно тем, что позволяло участвовать в экспедициях. Заниматься наукой в Арктике и Антарктике – совсем другое, нежели заниматься наукой на Фонтанке. Хотя на Фонтанке, в Шереметевском дворце, где располагался Институт в 1945-1988 годах, тоже было очень интересно.

Руководил нашей лабораторией член-корреспондент Академии наук Виталий Васильевич Богородский, у него была целая научная школа, сподвижники, у которых я набирался ума и опыта: Геннадий Трепов, Борис Федоров, Владимир Трипольников… Многие из них уже, к сожалению, уже ушли. Это всё были полярники, прекрасные люди. Основным нашим предметом было создание систем для измерения толщин слоистых сред.

А в Музей Арктики и Антарктики я попал, потому что тот был в сложном финансовом положении, его надо было спасать, и поскольку у меня уже была компания «Викаар», довелось это делать мне. Во время моего директорства мы получили отдельное государственное финансирование, провели капитальный ремонт здания музея, установили на деньги «Международного банка реконструкции и развития» систему пожарной и охранной сигнализации, увеличили посещаемость Музея в два раза…

Главное, что мы сделали для Музея – это отстояли его. Если бы не мы, то Музея, там где он всегда находился, сейчас не было бы. Располагался бы он неизвестно где, а, может, его вообще не существовало бы. Для борьбы со структурами, которые претендовали на здание Музея, приходилось использовать мощный ресурс, это составляло значительную часть моей деятельности, а ведь параллельно я вел и большую экспедиционную работу.

Сотрудники компании и Музея были суть одно. Ведущим сотрудникам музея к семи тысячам рублей музейной зарплаты я добавлял десять тысяч из фондов компании , которая выступала в роли спонсора Музея .Если Музею нужны были какие то приобретения , не укладывающиеся в узкие рамки его бюджета ,– я переводил из компании деньги Музею. Это был удачный пример частно-государственного партнерства. В противном случае Музей бы умер.

***

Почти 30 лет наша компания «Викаар» занимается организацией международных экспедиций в Арктике и Антарктике, большей частью в Арктике. В настоящее время мы ведущая компания в реализации международного проекта «Барнео» , связанного с организацией и проведением коммерческих спортивных экспедиций в районе Северного Полюса. Сейчас у нас статус эксклюзивного оператора по всем лыжным программам, имеющим отношение к Северному полюсу. «Викаар» — единственная компания, которая организует лыжные туры с российского побережья Северного Ледовитого океана.

Параллельно мы проводим большую работу по организации экспедиций по Северному Морскому пути – я имею в виду именно экспедиции, а не туризм. Поскольку у нас многолетний опыт работы в Арктике, разработанные контакты с авиакомпаниями, другими организациями, то нам фактически выдан карт-бланш на ведение этих дел, у нас есть возможность разрабатывать логистику маршрутов, включая получение соответствующих разрешений у ФСБ и погранслужбы. Сами экспедиции проходят только в летнее время, фактически месяц, но подготовка к ним ведется практически круглый год. Планы на наступающий год не сильно отличаются от прежних. Если мы получим разрешение, то будет экспедиция через Берингов пролив, которую мы организовываем, хотя сами в ней не участвуем. Попутно будем продвигать и другие проекты, например яхтенные маршруты по Северному морскому пути.