И эксперты книжного рынка, и российские полярники считают московское издательство «Паулсен» одним из лучших отечественных издательских домов, специализирующихся на полярной тематике. По-хорошему традиционный и вместе с тем современный способ подачи материала, превосходный вид книг, оригинальное дизайнерское решение, безупречное качество подготовки текстов — вот черты, которые отличают книги издательства «Паулсен». И Санкт-Петербургский клуб полярников охотно будет знакомить публику с его новинками.
Не так давно в издательстве «Паулсен» вышла книга «Загадки и трагедии Арктики». Загадочное и трагическое идут в Арктике рука об руку. Погибшие и исчезнувшие экспедиции далекого прошлого, секреты, связанные с эпопеей спасения экипажа дирижабля «Италия», таинственная Земля Санникова, острова-миражи в Ледовитом океане, исчезнувший самолет Сигизмунда Леваневского, уничтожение советских полярников в 1930–50-х гг. – об этом и многом другом рассказывает книга почетного полярника, автора многочисленных произведений об исследованиях Арктики и Антарктики Зиновия Михайловича Каневского «Загадки и трагедии Арктики». Это последняя прижизненная книга писателя, вышедшая в свет в 1991 году. Издательство «Паулсен» спустя 30 лет предоставляет возможность новому поколению читателей ознакомиться с таинственными и часто трагическими эпизодами изучения Арктики.
Познакомиться с книгой и заказать ее можно на сайте издательства «Паулсен».
ПРОПАВШИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
(фрагмент главы из книги «Загадки и трагедии Арктики»)
Быт русских первопроходцев Арктики, если судить по их письменным свидетельствам, вообще оставался как бы вне интересов самих путешественников. Создается впечатление, будто они не придавал и житейским проблемам ни малейшего значения. Даже грамотные поморы-промышленники или участники исследовательских экспедиций, подобных Великой Северной, в путевых журналах и дневниках почти не уделяли внимания бытовым подробностям —не до того им было: записывалось главное, то, что составляло суть их работы, а на «лирику» уже не хватало ни сил, ни времени (да и тепла, чтобы отогреть обмороженные, негнущиеся пальцы, привыкшие отнюдь не к перу, а к гарпунам и веслам). Спасибо историкам, этнографам, археологам за их находки и строгие научные описания —сегодня они позволяют хотя бы отдаленно представить условия, в каких жили кочевавшие по Арктике и зимовавшие в ней русские люди.
Поморы, отправлявшиеся на промысел в северные моря, грузили на борт рубленые дома-избы, брали с собой солидный запас дров. Им, конечно, было ведомо, что на берегах многих полярных островов и на побережье самого материка можно часто найти «выкидной лес», он же плавник —выброшенные морскими течениями стволы деревьев и бревна, занесенные сюда из устьев рек, впадающих в Ледовитый океан. Но плавник попадался все-таки не всегда и не везде, да и доступен он был лишь летом, когда сходил снег, период же этот в Арктике, как известно, краток. Вот и везли с собой дерево с Большой земли, оно шло и на дрова, и на постройку жилищ, и на изготовление нарт.
Из еды в странствие брали муку и горох, соленую и вяленую рыбу, масло, сало, особым способом приготовленное кислое молоко, в которое добавляли ягоду-морошку, изобильно растущую в тундре и на заболоченных пространствах северных лесов. Так получалось великолепное противоцинготное средство, спасшее не одну поморскую жизнь. Первейшую роль играла, разумеется, охота. В ход шли мясо морского зверя (а жир использовался для отопления и освещения жилищ), рыба, оленина, яйца тундровых и морских птиц да и сама птица, хотя мясо тех же чаек, например, неприятно отдает рыбой и приходится по вкусу далеко не каждому (впрочем, как и мясо морского зверя либо песца). История Заполярья знает массу случаев, когда только охота спасала людей от неминуемой гибели, особенное сли они внезапно оставались из-за аварии судна на вынужденную арктическую зимовку. Так, например, было в 1743–1749 гг. на Шпицбергене во время шестилетней зимовки четырех русских матросов, о которой написана целая книга.
Тщательно подбиралась одежда. Каждый промышленник имел кожаные сапоги, валенки, «постель» из оленьих шкур, меховую шубу, шапку, рукавицы. Буквально «на ходу» перенимался вековой опыт аборигенов: использовались ненецкие, якутские, чукотские, эскимосские одежды —малицы, сокуи, кухлянки, камлейки, бокари, торбаса и т. п. В таких одеяниях не страшны ни холод, ни пурга; человек, застигнутый непогодой, может переждать ее, зарывшись в снежный сугроб либо наскоро построив из снежных кирпичей хижину наподобие широко известной эскимосской иглу. Насколько мудро решают северные народности нешуточную проблему выживания, свидетельствует такой пример. Участники экспедиции, организованной в 1980-е гг. газетой «Советская Россия», шли на собаках с востока на запад вдоль всего северного побережья страны именно в национальных одеждах, и, по единодушному признанию путешественников, экипировка блестяще себя оправдала.
Помимо деревянных домов, в которых имелись непременные печи (кирпич поморы привозили с собой), русские путешественники, заимствуя «систему жизнеобеспечения» местного населения, использовали самоедские(ненецкие) чумы, а те, кто в более поздние времена кочевал по Чукотке, брали с собой яранги либо конусообразные палатки, сшитые из оленьих шкур.
Прямо внутри таких чумов-палаток раскладывали этакий передвижной очаг —железный треножник, под ним плиту для огня, подвешивали над пламенем котел для варки пищи и чайник. Если под рукой не оказывалось дров, в дело шли запасные полозья к нартам и даже сырые, отчаянно чадящие веточки карликовой ивы или березы.
Бывало, люди попадали в серьезную переделку. Однажды отряд Великой Северной экспедиции, находясь в устье реки Хатанги, вынужден был обосноваться на ночлег прямо в яме, вырубленной наспех в мерзлом грунте. В течение нескольких суток они согревались теплом собственных тел, тесно прижимаясь друг к другу и яростно борясь за место поближе к середине кучи…
Путники мерзли, голодали, мучились от жажды, ибо в холодный сезон (а он, еще раз напомним, многократно длиннее теплого) вместо воды приходилось довольствоваться снегом или пресным льдом. Их не всегда удавалось растопить на огне, и поэтому приходилось сосать ледышки, что еще больше распаляло жажду. Люди страдали от снежной слепоты (солнечные лучи, отражаясь от белоснежной поверхности, больно ранили незащищенные глаза). Медленно двигаясь по заданному маршруту в течение нескончаемо долгого дня, изнуренные, промокшие, продрогшие, со сбитыми в кровь ногами, изъеденные комарами и мошкой (летний северный гнус по справедливости считается бичом номер один), они мечтали лишь об одном: чтобы Господь послал им топлива для костра и пищи как для людей, так и для столь же измученных и постоянно голодных ездовых собак.
Они могли заблудиться и навсегда потеряться в монотонной, лишенной привычных ориентиров равнинной тундре, они погибали и умирали, съев перед тем последнюю собаку, хоронили товарищей в мерзлом грунте и при всем при этом работали, да как! Вот одна-единственная цифра: штурман Великой Северной экспедиции Семён Челюскин, впервые обогнувший по суше в 1742 г. самый северный мыс Евразии, преодолел за время похода, продолжавшегося почти полгода, около четырех тысяч километров. А потом случилось наиболее обидное: современники не поверили Челюскину! И не только современники —ровно сто лет подряд высказывались вслух сомнения в честности скромного и мужественного штурмана. Утверждалось, будто он «решился на неосновательное донесение», и говорилось это первейшими авторитетами России, в том числе и академиками.
Сто лет спустя правда взяла свое, Челюскина «посмертно реабилитировали», сняв с него все обвинения в нечестности и торжественно назвав достигнутый им мыс его именем.
Об авторе:
Зиновий Михайлович Канеевский (1932, Москва, СССР — 15.03.1996, Москва, Россия) — российский полярный исследователь, географ, писатель. В 1955 году окончил географический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова.
З. М. Каневский (1932-1996)
В ходе зимовки на Новой Земле в 1959 году попал в ураган. В результате обморожения лишился обеих рук ниже локтей и пальцев на ногах. Учась жить заново, Зиновий Михайлович стал писать. Начал с переводов с английского языка нескольких брошюр по гляциологии, затем перевел приключенческую повесть «Один в джунглях» Виктора Нордвуда. Писал сначала перьевой ручкой, с большим трудом — она выскальзывала из «пальцев» протеза, — потом стал печатать на портативной немецкой машинке «Оптима» с помощью специальных плексигласовых молоточков.
В 1969 г. издана его первая книга — «Между двух океанов» — про историю освоения трассы Севморпути, через четыре года вышла еще одна — «Разгаданный полюс» — об открытии Северного полюса и сразу вслед за ней – «Льды и судьбы». На протяжении более двадцати лет он выпустил четырнадцать книг, посвященных истории открытия и освоения Арктики, Зиновий Михайлович автор более пятидесяти статей в научно-популярных журналах, выпускал переводы иностранных статей и книг…
Лауреат Всесоюзного конкурса на лучшее произведение научно-популярной литературы (1973). Член Союза писателей СССР(1979), многолетний сотрудник редакции журнала «Знание-сила».
