С днем работника морского и речного флота!

5 июля 2020 года в первое воскресенье июля в Российской Федерации традиционно отмечается День работников морского и речного флота.

Сердечно поздравляем всех моряков и речников и их близких!

Здоровья, большой удачи и семь футов под килем!

В честь праздника публикуем очерк Антона Золотова «Свой Гамлет», посвященный Виктору Конецкому.

Очерк публикуется с любезного разрешения Морского литературно-художественного фонда имени Виктора Конецкого.

 

Антон Золотов: Свой Гамлет. Вспоминая Виктора Конецкого

Я вхожу в каюту, включаю радиотрансляцию. Там или «Маяк», или первая программа. А может, местное мурманское радио. Идет интервью с Конецким. Конечно же, не сначала. Виктор Викторович, со своим неизменным «так» в разговоре: «Так! Море… Море, так, не для рефлектирующих гамлетов! Так…» Я один в каюте. Начинаю возражать вслух. А где же место рефлектирующему Гамлету? На берегу что ли?

Мы выходим из Мурманского порта. Обычный сухогруз «Волга» типа «Река-море». Обычный рейс. Хотел бы я сказать, что и я обычный моряк, но это было бы не совсем правдой. Я — корреспондент «Литературки», но со своей судовой ролью — дублер третьего штурмана. Впереди у нас Архангельск, Бремен, Таллин, Копенгаген, Санкт-Петербург. Но маршрута пока никто не знает.

Виктор Викторович тоже один раз был корреспондентом «Литературки». Если помните, у него есть такой очерк «Как я не написал статью об арктическом туризме и что из этого вышло».

Там есть такие слова: «На белоснежном лайнере я прошел к чифу, то есть старшему помощнику капитана, и представился. От чифа на судне зависит всё. Капитаны витают слишком высоко над грешной землей и святым морем, чтобы от них была реальная помощь в судовом быту. Это я пишу для всех спецкоров “Литературки”, делюсь опытом.»

Конечно же, я использовал этот совет! Ведь это же он мне написал! Мне лично!

Литературная газета. 1996. 2 сентября. Из архива В.В. Конецкого.

Ко многим морякам приехали жены. Редкий случай — мы идем из российского порта в российский же, из Мурманска в Архангельск, грузить лес на Бремен. С женщинами возникает деликатный момент. Переход — семь суток. Очевидно, что дамы завтракают, обедают и ужинают со всеми вместе. А это дополнительный расход, которого нет в штатном расписании. Но естественно, все решается в пользу женщин. Разве что счастливый супруг что-то приплачивает поварихе. Хотя, на самом деле, получается, что дамы обедают за счет других счастливых моряков, к которым жены не приехали. Хозрасчет на судне: в одном месте прибудет, в другом, понятно… Но тема, повторяю, остается деликатной.

По ходу остановились на пару часов, наловили трески и повесили ее вялиться на баке. То есть на самом-самом носу парохода, метрах в ста от рубки. Удивительно, треска ловится на блесна, сделанные из обычной ложки.

Стоим на королевской вахте с третьим штурманом. Разговоры, естественно, про женщин. Штурман пускается в рассуждения:

— Не люблю я баб на пароходе. Вечно ерунда какая-нибудь случится. Просто Мастер у нас добрый. А другой ни за что не пустил бы.

— А к тебе твоя-то, что не приехала?

— Да ну ее! Чего-то она не то делает! Говорит, что ребенка ждет, совсем с катушек съехала. Слушай, у тебя в роду беременные были?

— Не думаю… Алкаши были, а таких патологий, вроде бы, нет, — говорю. — Ладно, философ, смотри, обед пора объявлять.

Штурман берет в руки микрофон, переключает его на положение «Общесудовая трансляция» и нежным голосом сообщает на весь пароход: «Судовое время двенадцать часов, экипаж и приглашенных дам прошу пройти в столовую!» Потратив все интеллектуальные силы на такое любезное приглашение, он забывает переключить микрофон обратно, в положение «Рупор на баке», берет бинокль и, изобразив на лице гримасу морского волка, вглядывается вдаль. А там на нашу треску налетели чайки и клюют. Можно сказать, бесплатно. И третий штурман хватает микрофон и без всякой любезности, предполагая, что будет разговаривать напрямую с чайками через динамик на носу парохода, говорит, на самом деле, по общесудовой трансляции:

— Ну что, бляди, пожрать слетелись?

Его голос был слышен по всему пароходу, в том числе и в столовой, где в это время собрались все наши барышни. Гул голосов и звяканье приборов прекратились как по команде. Через минуту пароход содрогнулся от хохота. Я узнал, что судно может раскачиваться даже на спокойной воде.

Что произошло, штурман понял даже раньше, чем закончил эту короткую фразу. Но заднего хода уже дать невозможно.

Еще через минуту к нам в рубку прибежали несколько человек.

— Ты сказал то, что думал или как?

Штурман пытался вяло отнекиваться:

— Это я не им, а им… Налетели тут и жрут, а я их прогнать хотел… Этих…

— Ну ты даешь! Куда ты их в море прогонишь?

— А пусть летят куда хотят.

Чувствую, надо вмешаться.

— Ребята, — говорю, — он не теткам, а чайкам!

— Каким чайкам?

— Ну вот, клюют же треску нашу.

Посмотрели, а на баке чисто. Нет чаек, а треска висит, и ее никто не трогает. Чудно.

Идем на Копенгаген. Полночи я рассказываю боцману о принце датском. Качает. Бутылка ездит по столу. Выпиваем на троих — Боцман, Гамлет и я. Гамлет присутствует незримо, а мы ему ищем судовую роль. Так и не разобравшись, кто кого зарезал или отравил, боцман уходит спать.

Утром я стою на вахте у трапа. Нам грузят уголь. Я делаю вид, что считаю количество ковшей, насыпанных в наши трюмы. Пыль стоит такая, что не то что ковшей, солнца не видно. Я уже не говорю о прочих чудесах Копенгагена. Почесывая грудь, на палубу выходит боцман.

— Это куда приехали?

— Как куда? Это же Дания. Я ж тебе полночи про Гамлета рассказывал.

— А… помню, что-то такое ты говорил. А пароход кто мыть будет? Гамлет что ли?

Ну вот, Виктор Викторович! Нашлась и для Гамлета работа в море.

Сразу в нескольких книгах Конецкого разные персонажи задают друг другу один и тот же вопрос. Например, в рассказе «Последний раз в Антверпене» капитан одного теплохода спрашивает капитана другого: «Кого из маринистов вы выше других цените?». Наверное, неслучайно Виктор Викторович этот вопрос повторял, адресуя его, на самом деле, собственным читателям. Я думаю, что он хотел от них узнать правильный ответ. Мне повезло больше других читателей, я смог на этот вопрос ответить правильно, и еще мое везение в том, что Конецкий увидел мой ответ. Результатом моего пребывания на «Волге» стала статья в «Литературной газете». Еще в той «Литературке» девяностых годов, с огромным тиражом и настоящим, таким же ярким, как и прошлое. Я там написал: «Если бы меня спросили, кто твой любимый писатель-маринист? — я бы, не задумываясь, ответил: Конецкий.»

Виктор Конецкий

Но здесь я хотел бы немного оговориться. Маринист — это прекрасно, но это сужение литературы до какого-то формата. Литература Конецкого шире (не самое подходящее слово) любых рамок, жанров и форматов. Даже не смотря на то, что действие почти всегда происходит на судне.

В уже упомянутом очерке «Как я не написал статью об арктическом туризме и что из этого вышло» между автором и капитаном происходит следующий диалог:

«— Слушай, паренек, брось дурить, не уезжай, — сказал капитан. — Что тебе делать дома? Совсем ты разложился — из койки не вылезаешь! Пора тебе встряхнуться… Диплом штурманский с тобой?

— А что ты, паренек, предлагаешь? — спросил я. Капитан был на год меня моложе. Мы еще были тезки. — Надо ехать, отчет писать для “Литературки”. Я им восемьдесят пять рублей должен. У них главбух такой волосан, что душу вывернет.»

А в Петербурге уже между мной и капитаном происходит такой диалог:

— Слушай, брось дурить, не уезжай, — сказал капитан. — Что тебе делать дома? Совсем ты разложился — из койки не вылезаешь! Пора тебе встряхнуться… Диплом рулевого с тобой?

— А что вы, предлагаете? — спросил я. Капитан был на двадцать лет старше меня. — Надо ехать, отчет писать для «Литературки». Я им восемьдесят пять тысяч рублей должен. У них главбухша такая волосанка, что душу вывернет.

Любимый писатель — это когда ты в жизни можешь говорить его словами о себе самом. Но я уехал. А он тогда остался. Он умел выходить за рамки.

Через месяц мы встретились с третьим штурманом в Москве. Он тогда сказал мне:

— Жалко ты мало с нами был, а то бы длиннее написал.

Действительно жалко.

Июнь 2020 г.

Биарриц (Франция)

 

Об авторе

Антон Золотов

Антон Владимирович Золотов родился в 1968 г. в Москве. Окончил факультет Вычислительной математики и кибернетики МГУ им. Ломоносова. Работал в издательстве «Черная курица», в различных газетах и журналах. Окончив мореходную школу в Санкт-Петербурге, ходил на судах Беломорско-Онежского пароходства, а также судах других российских и зарубежных компаний. Живет во Франции.