Норвежская афиша фильма «Под каменным небом»
Замечательный отечественный кинорежиссер, «отец русского Шерлока Холмса» Игорь Федорович Масленников — о съемках фильма за Полярным кругом.
В своей жизни я не сделал ни одного заказного фильма. Единственное исключение — советско-норвежская картина «Под каменным небом», которой, несмотря на ее заказной характер я не только не стыжусь, но и вспоминаю работу над ней с огромным удовольствием.
Незадолго до начала работы над ней в Советском Союзе прошел фильм «Гонщики», снимавшийся в том числе и на территории Финляндии, и я имел репутацию человека, которого можно выпускать за рубеж, он никаких сюрпризов там не преподнесет.
И вот однажды меня вызывают в дирекцию студии.
— Английским языком владеете?
— Учил…
— Говорить сможете?
— В магазине — да, а вот лекцию прочитать не смогу.
— Нагибин тоже еле-еле… — сказал кто-то из начальства.
Я насторожился при имени известного писателя.
— Скандинавию любите?
— У меня жена эстонка, — ляпнул я.
Теперь уже они насторожились.
— Но она свободно говорит по-английски, — попытался выкрутиться я.
— Свободно? Где практиковалась?
— Окончила Ленинградский университет имени Андрея Александровича Жданова.
Они успокоились.
Через день я уже встречался с Юрием Нагибиным. Он только что вернулся из Норвегии, где работал с норвежским писателем Сигбьерном Хельмебаком над сценарием. Инициатива снять это кино исходила от имени норвежцев. От нас требовалось только участие в съемках нашей военной техники.
— Какие войска! — переполошился я. — Я не снимал военных фильмов, не воевал и не хочу снимать ничего военного. (Забегая очень далеко вперед, скажу, что за всю свою жизнь в кино я не снял ни одного фильма про войну и про спорт — за исключением картин «Гонщики» и «Под каменным небом».
— Пацифист! Возьми себя в руки, — усмехался Нагибин. — Прочти сначала сценарий. Там войны минимум. Там человеческие истории — русские и норвежские… И у тебя будет сорежиссер с норвежской стороны…
— Сорежиссер?! — обомлел я.
— Да, Андерсен… Тебе что-нибудь говорит это имя?
— «Такова спортивная жизнь»?
— Нет, Линдсей Андерсон — англичанин, а Кнут Андерсен — норвежец.
— А в Норвегии разве есть кино?..
***
Место действия: норвежское Заполярье, шахтерский город Киркенес, подземная штольня, куда пряталось местное население от немецких оккупантов. Время действия: 1944 год. Исторический фон: освобождение войсками Карельского фронта севера Норвегии. Сюжет: русский разведчик готовит наступление наших войск для освобождения Киркенеса. Ему помогают норвежские рыбаки на своих маленьких шхунах.
Острота сюжета состояла в намерении немцев взорвать пещеру и в стремлении отряда наших разведчиков опередить оккупантов и не дать им совершить это варварство.
Я засел за литературу про войну и Скандинавию.
Очень скоро были готовы выездные документы.
Сначала самолетом «Аэрофлота», потом авиакомпанией «SAS» со мной летел художник Исаак Каплан — надо же было посмотреть, как выглядит этот Киркенес.
И сверлила неотступная мысль — что это за таинственный сорежиссер? Как я буду с ним работать?
Кнут жил возле королевского дворца, гулял с собакой в королевском парке, по которому, впрочем, может ходить любой смертный. Его жена — француженка Николь Масе, тоже режиссер, только на радио. Сам он — провинциал, приехавший в Осло из далекого Харштада, что стоит на Полярном круге.
Вот так мы с ним и подружились, что редко бывает на интернациональных постановках. Выпили виски, крепко по-норвежски поужинали и подружились.
Спустя двенадцать лет он писал обо мне:
«…Мы с Игорем были поставлены в нелегкое положение, приходилось искать общий язык в процессе работы — иногда в прямом смысле слова: с переводчиками были всякие проблемы, мы уж договаривались как могли, на ломаном английском с обеих сторон.
Мы были очень разными людьми — теперь, когда встречаемся, седые и степенные, это не так заметно. А молодость, знаете ли, обостряет все противоречия.
Игорь был громкий, шумный, большой, о боже, он так громко смеялся, что люди сбегались. Ведь в Норвегии все меньше, чем в СССР. Все очень тихо, спокойно, мало народа на студии. Я видел, что ему трудно в этой новой для него ситуации, но помню, как отлично он с этой ситуацией справился.
У него было прекрасное режиссерское качество: он умел существовать в предлагаемых обстоятельствах. Подчинять их себе и приспосабливаться к ним — одновременно. И его фантастическая энергия, трудоспособность, профессиональность во всем! У него был даже не европейский, а скорее американский стиль работы: никогда никаких упущений в подготовке к съемкам, максимальная готовность, безукоризненная экономическая дисциплина.
Работать с ним было легко благодаря его чувству юмора, которое он сохранял в любых условиях, и это создавало хорошую атмосферу на площадке.
Был установлен четкий ритм работы: каждое утро мы встречались и обменивались раскадровками, выбирали лучший вариант или находили компромиссное решение.
Я должен особенно отметить, что он прекрасно работал с актерами, умел с ними дружить, умел от них добиться нужного результата — причем не только с русскими актерами, но и с норвежскими.
Надо сказать, что Игорь, будучи русским человеком, очень близко к сердцу принял историю Киркенеса, серьезно изучил период фашистской оккупации в Норвегии. Это его неравнодушие к нашей истории очень расположило к себе людей — они чувствовали его заинтересованность. В Норвегии у него осталось очень много друзей…»
Кнут Андерсен (слева) и Игорь Масленников
***
Вот эти друзья.
Конечно, сам Кнут — добрый, славный товарищ и друг моей семьи. Кроме того — Арне Ли, замечательно сыгравший роль мэра Киркенеса. Грандиозная актриса Веслемей Хаслунд, популярный в Осло театральный актёр Бернхард Рамстад, продюсер Свейн Турег, моя личная переводчица Марит Кристенсен — выпускница Воронежского университета, говорящая по-русски с говором присущим жителям воронежской деревни. Елена Краг — переводчица, дочь знаменитого русиста, датского профессора Крага, артист из саамов Нильс Утси, неутомимая ассистентка Брит Хартман…
***
Посмотрев натуру на севере в Киркенесе, мы с Капланом пришли к выводу — всё надо снимать у нас. И каменоломню — в пятом павильоне «Ленфильма», и Киркенес с узкоколейкой в глубь горы — в Крыму, рядом с Керчью, и там же военную операцию.
А в Норвегии надо было снимать неповторимое — фьорды.
А сколько прекрасного можно было бы рассказать о том, что происходило с нами в этой чудной стране, помимо работы! Как мы с Женей Татарским (он был моим вторым режиссером) ловили треску на пластмассовые куканы в Баренцевом море вместе с норвежскими рыбаками. Как ели потом эту удивительную деликатесную свежую рыбу, приготовленную поваром в киркенесской гостинице, а наш норвежский художник Дан Таксбру — друг Каплана — был специалистом по поеданию тресковых голов. Оказывается, это главный смак северных морей!
В Крыму мы и снимали… Штурм советскими войсками оккупированной Норвегии происходил возле Керчи и Балаклавы, декорацию каменоломни сначала запечатлели в пятом павильоне «Ленфильма», а потом под Гурзуфом неподалеку от пионерского лагеря «Артек».
Помню изумление Кнута при виде надписи «Артек». «Зачем нам аптека?» — забеспокоился он.
Было решено, что «Ленфильм» отправит съемочную технику (автобусы, камерваген, лихтваген) в норвежскую экспедицию для съемок фьордов прямиком через Мурманск и наши погранзоны — в Киркенес. Когда колонна, преодолев несколько заградительных полос и контрольных пунктов, подъехала к норвежской границе, то обнаружила там старый деревянный шлагбаум, возле которого штатский мужчина в окружении детишек возился с ржавым висячим замком.
Это и был норвежский пограничник, он же — таможенник, он же — полицейский и паспортный контролер.
— Зачем вам такое количество войск вдоль границы? — интересовались у нас норвежцы. — Неужели вы нас боитесь?
— Это мы вас защищаем! — смеясь, отвечал Женя Татарский. — От набегов наших фарцовщиков…
Объяснение того, что такое «фарцовщики», заняло немало времени у всей группы, включая переводчиков Ольгу Комарову и Марит Кристенсен.
***
… Ну что ж! Военный фильм так военный фильм…
Была объявлена «мобилизация» надежных «бойцов», с кем я уже успешно работал на прежних «мирных» картинах. Оператор Владимир Васильев («Завтра, третьего апреля», «Гонщики»), композитор Владимир Дашкевич («Гонщики»), актёры Евгений Леонов и Олег Янковский («Гонщики»), Виктор Ильичёв («Личная жизнь Кузяева Валентина»), Николай Гринько («Лето в Бережках»)… К ним в помощь были отмобилизованы — Николай Бурляев, Фёдор Одиноков, Анатолий Солоницын, Елена Соловей…
А также наши дети — Филипп Янковский, сейчас он очень известный кинорежиссер и моя дочь Аня Масленникова, которой тогда было восемь лет. Всем очень хотелось посмотреть Норвегию.
***
Инициатива съемок исходила от норвежцев и понятно, что нужна она была прежде всего норвежцам. В Норвегии она имела колоссальный успех, потому что они к своей истории относятся чрезвычайно трепетно.
В Советском Союзе тогда выпускалось много фильмов о войне, и она, несмотря на участие замечательных артистов, прошла довольно спокойно, ажиотажа не было.
Помню премьеру фильма в Осло.
— У тебя есть смокинг? — Кнут с тревогой смотрел на меня.
— Какой смокинг?!
— Будет король!
В прокатной конторе смокинг подогнали по моей фигуре. Очень ладно сидел!
Король Улаф V и вправду пришел на премьеру! Когда нас представили ему, он признался, что плакал на просмотре в тот момент, когда услышал голос своего отца, короля Хокона VII, который к тому времени с семьей и ближайшим окружением находился на территории норвежской дипломатической миссии в Британии . Каждый норвежец со школьной скамьи знает эту речь, произнесенную в изгнании. Герои нашего фильма слушали в каменоломне эту речь по радио из Лондона. Это был призыв к народу восстать против оккупантов.
На самом деле звуковой копии этой речи не было. Кнут нашел в Копенгагене известного датского актера-имитатора, которого мы и записали. Датчанин был нужен потому, что сам король Хокон VII говорил с датским акцентом.
И сын поверил нашей имитации! Позже мы подарили королю кассету с этой речью.
***
В 2010 году, к 66-й годовщине Петсамо-Киркенесской операции и освобождения Восточного Финнмарка мурманское консульство Королевства Норвегия и Мурманский областной архив организовали показ фильма «Под каменным небом». Состоялся он 24 октября в Областном краеведческом музее. Мы с Кнутом Андерсеном выступили перед зрителями, рассказали об истории создания картины и нашей дружбе. Это было очень трогательно: повидать старых приятелей. Приехал даже один из мальчиков-норвежцев, игравших в картине, Коре Танвик. Сейчас это бизнесмен, у него в Мурманской области то ли гостиница, то ли рыбное предприятие…
Я многому научился в работе над этой картиной. Она была постановочно довольно сложная. Нас не миновали все те трудности, что неизбежно возникают в совместных постановках, когда перед разными сторонами стоят разные задачи и цели.
Нас с Кнутом сплотило честное отношение к работе, без фальши и политесов. Искренность, доходившая до скандалов без переводчиков (отличная практика для моего английского), родила дружбу. Долгие годы после той работы мы ездили семьями в гости друг к другу. В прошлом году Кнут ушел из жизни, и я тяжело переживал эту утрату…
Мы с Кнутом ровесники. В тот момент, когда его не стало, я заканчивал свою очередную… нет, не картину (для нынешнего кино я слишком стар и архаичен)… а давно задуманную книжку. Она называется «Корень Suomi». Это мое признание в любви к северянам, о древнем родстве моего русского начала с полярными людьми, с коренным населением просторов от Скандинавии, через Урал и Сибирь за Амур до самой Камчатки и Сахалина…
Я думаю, моя дружба с Кнутом Андерсеном объяснялась родством душ, общим взглядом на окружающий мир — ироничным и добрым. Мы оба много сделали в кинематографе для детей, не принимали угрюмое искусство…
Вот и моя новая книжка, я надеюсь, и вас, и ваших детей развеселит…
